П.В. Качалов
Нарциссизм и нарциссическая личность в психоанализе и психиатрии
Аннотация Ключевые слова Представлен обширный обзор психоаналитической и психиатрической литературы
ФГБУ «Национальный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии
им. В.П. Сербского» Минздрава России, Москва, Россия
от З. Фрейда до наших дней по нарциссизму, нарциссическому расстройству личности и его психоаналитическому лечению. Обсуждаются вопросы различных значений нарциссизма – как судьбы влечений, черты личности, психологического механизма регрессии и фиксации. Изложены актуальные вопросы DSM-4 и PDM по нарциссической личности и возможным грандиозному/избранному и депрессивному/истощенному подтипам. Рассмотрены различия в терапевтических методах между рационалистическими/скептичными подходами А. Грина и О. Кернберга, а также романтическими/эмпатическими установками Б. Грюнберже и Х. Кохута. нарциссизм; нарциссическое расстройство личности; психоанализ; психоаналитическая техника Рекомендуемая ссылка
Качалов П.В. Нарциссизм и нарциссическая личность в психоанализе и психиатрии //
Вопросы охраны психического здоровья. 2025. Т. 4. № 1. С. 27–40. EDN: JUHTMJ
Известна история наказания Нарцисса, отвергающего предложения любви [1]. Принужденный богами без взаимности влюбиться в свое отражение в ручье, Нарцисс топится с горя.
Зигмунд Фрейд заимствует понятие «нарциссизма» из описаний относительно нормального [2] и
первертного аутоэротизма [3] и впервые использует
термин «нарциссизм» в работе о Леонардо да Винчи,
трактуя его как любовь к самому себе как к ребен-
ку (каким человек был в детстве) или как к вообра-
жаемому зеркальному близнецу, к любви которого
можно обратиться в случае неудачи другой любви
[4]. Ранее [5] он писал о либидо Я и нарциссическом
либидо как синонимах на полпути между аутоэротиз-
мом и объектной любовью [6].
Первичный нарциссизм
В известной статье З. Фрейд [7] дает лишь набросок
понятия о нарциссизме. Нарциссизм мыслится им
как стадия развития и как источник влечения самосо-
хранения. Позднее он уточняет, что нарциссизм раз-
вивается как комплекс следов памяти об исходном
архаическом состоянии психического аппарата у эм-
бриона [8], когда влечения самосохранения и сексу-
альные влечения еще смешаны до неразличимости.
Так откладывается память о внутриутробной жизни
и о младенчестве (о длительном младенческом сне),
которая субъективно переживается как аффект тоски
по достижению Идеала Я (утраченного детского нар-
циссизма) в состоянии сна (минимального и стремя-
щегося к нулю либидинозному возбуждению), что он
и назвал первичным (дообъектным) нарциссизмом
[9]. Следует отметить, что стремление психики к сни-
жению возбуждения – константа теоретических по-
строений З. Фрейда.
Описывается память об аутоэротической автаркии,
потерянном рае, ностальгия по которому всегда зву-
чит во всяком отщепленном психическом функцио-
нировании, «которое уже начинает манифести-
ровать в детских играх, а позднее продолжается
в виде дневных грез и отказывается опираться на
реальные объекты» [10]. Первичный нарциссизм
находится в противоречивых отношениях с сексу-
альностью, ибо длительное господство аутоэротиз-
ма в сексуальности человека оставляет либидо на
несознательных фиксациях: «В эту эпоху Я-субъект
совпадает с тем, что приятно, а внешний мир – с
тем, что безразлично (и даже, если он еще вызыва-
ет возбуждение, с тем, что неприятно)» [10, 11].
При этом субъект долго «остается, беззащитен
против возбуждения [собственных] влечений, и опе-
режающее развитие Я заставляет его защищать-
ся от своей бессознательной сексуальности» [12].
Комплекс первичного нарциссизма постоянно реин-
вестируется либидо, что субъективно переживается
как идеализация детства.
Первичный нарциссизм является источником вле-
чений самосохранения Я: Я является первым объек-
том либидо, и влечения Я составляют нарциссический
компонент сексуального влечения [11]. В дальней-
шем влечения Я и самосохранения превращаются у
З. Фрейда во влечения к смерти.
Вопросы охраны психического здоровья • 2025 • Т. 4, № 1 27Качалов П.В.
В начале психической жизни Я является и местом
нарциссического самоудовлетворения (младенче-
ское самодовольство). Всякий триумф нарциссизма
помогает поддерживать иллюзии неуязвимости и
всемогущества Я. Либидо первичного нарциссизма
достигает относительно удовлетворительной разряд-
ки в чувственно-бедном восприятии безобъектности
и самодостаточности Я в грезах и снах, то есть в са-
моидентификации Я с целым миром, что и является
лучшим определением нарциссизма [13].
Вторичный нарциссизм
Здоровое развитие состоит в «отходе от первич-
ного нарциссизма»: нарциссическая самоидентифи-
кация с объектом решает парадокс меланхолии, при
которой сосуществуют и фиксация на объекте, и сла-
бость объектной инвестиции. Самоидентификация Я
с целостностью мира достигается при либидинозной
реинвестиции воспоминаний об удовлетворении с
объектом [14]. Либидо только из-за избыточности
выходит из преобъектного состояния: «Необходи-
мость выйти из нарциссизма и разместить либидо
на объектах… могла бы… возникнуть, когда либиди-
нозная инвестиция Я перешла некоторые границы»
[7]. Однако «ненависть как объектное отношение
старше любви; она возникает из первичного от-
каза, которое нарциссическое Я противопоставля-
ет внешнему миру, вызывающему возбуждение…
влечения [самосохранения] Я, и сексуальные влече-
ния могут в конце концов прийти в противоречие,
«повторяющее таковое между любовью и нена-
вистью» [11]. Таким образом, объектная любовь
оказывается идеализацией, «переоценкой, которая
находит свои истоки в первичном нарциссизме ре-
бенка и соответствует переносу этого нарциссиз-
ма на… объект» [7].
Вторичный нарциссизм становится стадией раз-
вития на пути от аутоэротизма к объектной любви
[10], когда в игру вступает объект влечения. З. Фрейд
рассматривал отношения с матерью как модель всех
последующих любовных отношений, при которой
первичный материнский объект обретается как изна-
чально потерянный [5].
Условием удовлетворения объектного нарциссиз-
ма является снижение либидинозного напряжения в
психическом аппарате вслед за разрядкой импульсов
влечений в отношениях с реальными объектами (на-
пример, при достижении оргазма). Галлюцинаторное
восприятие (смакование воспоминаний и грезы), хоть
и чувственно-бедное, приближается к соответствию
эталону – следам воспоминаний о безобъектности
первичного нарциссизма. Из таких восприятий и сле-
дов воспоминаний о них в ходе развития фиксируется
комплекс памятных следов вторичного (объектного)
нарциссизма внутри Я. Субъективно вторичный нар-
циссизм переживается как «очищенное [от объектов
после их употребления] удовольствие Я» [11], как
комплекс Я-представлений, где Я предлагает себе
28 себя самого как объект потребности и желания или
любви.
Нарциссизм Я, который является источником ау-
тоэротизма (позднее – влечения самосохранения,
а еще позднее – влечения к смерти), и сексуальное
влечение (позднее – влечение к жизни) находятся в
постоянной оппозиции: чем больше либидо инвести-
руется в Я, тем меньше любви достается объектам
[15]. Инвестиция либидо в объект уменьшает лю-
бовь к себе, так что Я остается только надеяться на
взаимность объекта, однако либидо не всегда нахо-
дит адекватную разрядку в объектных отношениях.
Потери объектов на время или навсегда неотврати-
мы. Отказ реальных объектов в удовлетворении (или
вынужденный отказ от объектов) вторично затруд-
няет разрядку нарциссического либидо. Невозмож-
ность разрядки вызывает психическую травму, то
есть хаотичное возбуждение либидо, субъективно
переживаемое как тревога [5], и прорывы либидо в
виде симптомов. Психическое функционирование
Я, пытающегося совместить разрядку влечений Оно,
нарциссизма и Сверх-Я с учетом внешней реально-
сти, внутренне противоречиво. Любая разрядка не-
окончательна; напротив, с ростом тела, развитием и
работой психического аппарата возбуждение только
нарастает. Неустойчивый компромисс (соединение
влечений) достижим в принципе при адекватной,
хотя и непродолжительной (миг счастья), разрядке в
объектных отношениях [16].
«Таким образом Фрейд вводит нарциссизм в пси-
хоанализ, а потом отчасти забрасывает его в
пользу влечения к смерти. Уже он сам использует
нарциссизм в различных значениях: то как судьбу
влечений, то как либидинозную инвестицию Я, то
как определенные черты личности, а то и как пси-
хопатологические механизмы регрессии и фиксации,
соседствующие с перверсиями. Нарциссизм приоб-
ретает два противоположных значения – стадии
онтогенеза (аутоэротизм эмбриона и новорожден-
ного) и состояния психики (минимального возбуж-
дения или равновесия импульсов влечений)» [17].
Безобъектность первичного нарциссизма (по
З. Фрейду) представляет проблему для моралистов
от психоанализа, идеализирующих либо мать, либо
ребенка. У М. Кляйн [18] и представителей ее школы
вместо скандальной безобъектности – первичная лю-
бовь и/или завистливая агрессия ребенка к матери и
ее груди. В школе объектных отношений отрицается
первичный безобъектный нарциссизм и постулирует-
ся первично объектный аутоэротизм [16, 19], а также
либидо, изначально ищущее даже не удовольствие
от разрядки, а сам по себе объект, то есть – некую
бескорыстную любовь [20].
Теоретизирование нарциссизма у французских ав-
торов начинается с описания стадии зеркала у Ж. Ла-
кана, наблюдаемой между 6-м и 18-м месяцами
жизни младенца [21], что соответствует переходу от
аутоэротизма к объектному нарциссизму. Основным
переживанием ребенка при этом является узнавание
себя в зеркале. Заметим, что перенос любви на объект
Ж. Лакан не рассматривает. Д. Винникотт домыслива-
ет за него, что главным здесь является то, что ребенок
узнает себя, как в зеркале, в глазах матери и в ее ре-
акциях [22]. Происходит идентификация с могучим и
восхитительным родительским объектом, однако как
идентичность между инфантильным Я и идеализиро-
ванным Другим, так и рождающаяся целостность Я –
воображаемые. Изначальная отчужденность такого Я
от самого себя (субъект не идентичен своей матери
и не целостен в своих конфликтах) в таком ложном
узнавании заставляет нарциссизм страдать от своего
Идеального Я, навсегда превосходящего собственное
Я грандиозного образа родительского Другого.
Нарциссическая личность
Описание клинической картины начинается в пси-
хоанализе с «мужского протеста» (связи нарцис-
сизма с экзальтацией мужественности) [23], с вообра-
жаемого зеркального близнеца [24] для тщеславного
самолюбования и «комплекса бога» (отчужденность,
грандиозность, уникальность, самолюбование, само-
уверенность, эксгибиционизм, всеведение и всемогу-
щество) [25], прежде чем рождается понятие нарцис-
сической личности (индивидуализм, самомнение,
отсутствие чувства вины, особый когнитивный стиль
мышления ради мышления – абстрактно-логичного и
аналитичного, которое сегодня психологи назвали бы
поле-независимым) [26].
Уже З. Фрейд писал [27] о нарциссическом либиди-
нозном типе людей: агрессивных, способных привле-
кать внимание и вызывать восхищение, озабоченных
лидерством и производимым впечатлением, вместе с
тем с самосохранением и независимостью, а главное,
желанием быть любимыми другими людьми, не давая
им собственной любви – «объектные отношения по
типу опоры». З. Фрейд предполагал, что причиной
этого является недостаток любви со стороны первич-
ного объекта влечения (матери): «При условии добав-
ления [адекватного] материнского ухода и заботы»
[10], происходит становление гармоничных внутрип-
сихических взаимоотношений между вторичным (объ-
ектным) нарциссизмом и влечением к жизни [11].
Ни сам З. Фрейд [28], ни его последователи поче-
му-то не связывают данный тип личности с его же
описанием «исключений» в виде особых пациентов,
которые за причиненный им в детстве ущерб освобо-
ждают себя от подчинения общим правилам. Схожий
смысл содержится в указании на очевидно нарцисси-
ческую «травму рождения» [29].
В. Райх [30] описывает фаллически-нарциссический
характер, в котором отождествляются Я и фаллос: са-
моуверенность и доминирование, презрение, высо-
комерие и агрессивность, способность как к престу-
плениям, так и к сублимациям.
Карен Хорни определяет патологический нарцис-
сизм как самоинфляцию: пациенты «любят и восхи-
щаются собой за достоинства, для которых нет
адекватных оснований». По ее мнению, поверх-
ностны и непродуктивные работники с плохими со-
циальными навыками (эгоцентризм, мстительность,
недоверие), которые ждут, что «симпатия или слава
могут быть достигнуты без усилий и инициати-
вы». Она первой теоретизирует причины и следствия,
пишет о роли либо авторитарного (скрыто враждеб-
ного), либо снисходительного (неявно пренебрежи-
тельного) стилей воспитания, при которых детей не
любят такими, какие они есть. Неадекватно любимые
дети создают воображаемый образ себя, через кото-
рый ищут восхищения и внимания в качестве компен-
сации. Нарциссический пациент не может любить ни
себя, ни других и воспринимает знаки любви как ил-
люзии или обман [31].
Нарциссическое личностное расстройство
(НЛР)
НЛР появляется в психиатрии и психоанализе
стараниями американских авторов. О. Кернберг
определяет нарциссическую патологию как неуда-
чу интеграции «хороших и плохих представлений о
себе в реалистическую Я-концепцию» и как интер-
нализацию родительских объектов. Такие пациенты
создают грандиозную концепцию Я, смешивая дей-
ствительное Я, идеальное Я и идеальный объект:
другими словами, слияние себя, каков есть, с самим
собой, с таким, каким хочется быть, и с идеальным
Другим [32].
О. Кернберг считает, что НЛР этиологически связа-
но с «хронически холодными родительскими фигу-
рами со скрытой, но интенсивной агрессией» и ча-
сто становится уделом единственных или блестящих
детей, должных оправдывать ожидания и воплощать
мечты. В патогенезе НЛР О. Кернберг придает значе-
ние фрустрациям (отвержению и обесцениванию) и
особенно чередованиям отвержения с интрузивным
(теребящим, насилующим) принятием в отношениях
с ранними объектами (прежде всего с матерью). Са-
мопредставление этих пациентов сочетает фантазии
желаемого ребенка и аспектов идеализированного
родителя.
Как на основные симптомы О. Кернберг [33–35]
указывает на потребность в восхищении, идеи пре-
восходства и переживания неполноценности, завист-
ливость и обесценивание, черствость, паразитизм,
бессовестность и проекцию своей бесстыжести на
других людей. Пациенты могут казаться зависи-
мыми от других людей, но в глубине души зависи-
мость их пугает, они всем не доверяют и презирают.
О. Кернберг радикально отличает патологический
нарциссизм от нормального и стремится выделить
степени патологии. В относительно легких случаях
идентификации с объектом проекции инфантильно-
го Я (нарциссический выбор объекта) в любовных
отношениях меняются только функции Я и объекта
(к примеру, гомосексуальность). Настоящее НЛР свя-
Вопросы охраны психического здоровья • 2025 • Т. 4, № 1 29Качалов П.В.
зано с патологически грандиозной Самостью (Self –
термин-дубликат фрейдовского Я в англоязычном
психоанализе, возникший из-за неудовлетворитель-
ности латинского термина Ego), не соответствующей
поверхностному социальному функционированию.
Автор пытается уловить сходства и различия между
двумя вариантами патологии: собственно нарцисси-
ческой и пограничной. Сходства – в расщеплении Я
(на адаптивное, реалистичное и на анаклитическое,
домогающееся поддержки и любви без взаимности),
а различия – в стабильной Самости в первом вари-
анте и диффузной – во втором. Наиболее злокаче-
ственными являются случаи с интеграцией агрессии
в структуры защит грандиозного Я – так называемое
антисоциальное расстройство личности.
При наличии врожденного таланта выигрыш от
болезни (успех в искусствах, бизнесе или политике)
в некотором смысле подчас перевешивает патоло-
гию объектных отношений (личной жизни) [32]. Та-
кие пациенты с высоким уровнем функционирова-
ния склонны обращаться за лечением с целью стать
более чуткими и теплыми, так как они страдают от
неспособности к долговременным отношениям. Бо-
лее патологичным пограничным больным грозит
декомпенсация при приближении старости (по мере
ослабления защит), когда они уродливо молодятся,
испытывают ненависть и зависть к своим детям и
претендуют на нереалистичную старческую самодо-
статочность [36].
Х. Кохут [37] теоретизирует нарциссизм как неза-
висимую психическую силу, которая «не является
ни патологической, ни неприятной», отличную от
либидо и агрессивности (в разрыве с логикой фрей-
довской метапсихологии) [38].
Оригинальность позиции Х. Кохута состоит в ан-
тинормативном отделении нарциссического само-
развития от развития объектной любви [39]. Он по-
стулирует параллельное развитие нарциссизма и
объектности: всякая объектная инвестиция требует
сопутствующей инвестиции нарциссизма (чтобы лю-
бить объект, необходимо за эту любовь любить в нем
себя), но в патологии нарушается синтез и интегра-
ция объектных и нарциссических инвестиций. Нар-
циссизм Я порождает нормальную грандиозность
ребенка и включает в себя «все приятное, хорошее
и совершенное»; на этой ранней стадии все, что «не-
приятно, плохо и несовершенно, воспринимается
как находящееся вне Я» [37]. Параллельная диффе-
ренциация Я и влечений ведет не от нарциссизма к
объектной любви, а от архаического нарциссизма к
зрелому [40]. Здоровое развитие грандиозности в Я
подразумевает постепенное осознание и принятие
своей способности к ошибкам через поддержку ро-
дителей. В зрелом возрасте эта здоровая грандиоз-
ность нарциссизма Я может проявляться в юморе,
мудрости, творчестве, амбициях, самоуважении,
«здоровом наслаждении собственной деятельно-
стью и успехами…, а также в полезном чувстве
30 разочарования, окрашенном гневом и стыдом из-за
неудач и недостатков» [37].
При нормальном стремлении ребенка к иденти-
фикации с идеализированным родителем, при не-
удаче идеализации родителей из-за их отвержения
или безразличия грандиозность становится защитой
раненого нарциссизма и хронифицируется. «Травма-
тичное разочарование в восхитительном взрослом
[родителе]» ведет к тому, что идеализированный ро-
дительский образ «сохраняется в своем неизменном
виде, не трансформируется в регулятивную психи-
ческую структуру [Сверх-Я], а остается архаичным
переходным объектом [Идеальное Я], необходимым
для поддержания нарциссического гомеостаза» [41].
Нарциссическая личность реагирует архаически как
малое дитя: другие люди используются как объект-для-себя,
в том числе объект переноса, т.е. эти боль-
ные тратят силы на поиск одобрения со стороны и ста-
новятся уязвимыми для критики и отвержения.
К симптомам НЛР К. Кохут добавляет перверсные
фантазии при нехватке интереса к реальному сексу.
Жажда мести, успехи же могут провоцировать эпи-
зоды гипомании с экзальтацией вплоть до экстаза
[42, 43]. Но самым оригинальным дополнением к
семиологии НЛР является «нарциссическая ярость
(rage)» [43] как «потребность мести, исправления
[причиненного им] зла, отмены [нанесенной им]
обиды любой ценой [как] глубоко укоренившаяся,
безжалостная навязчивость в преследовании этих
целей». Также указывает на возможность гипоманиа-
кальных экзальтаций [38, 42].
Х. Кохут [40] всячески избегает общепринятой тер-
минологии и размывает границы между нормой и
патологией своей таксономией НЛР. Он выделяет
условно нормальный подтип «нарциссического по-
веденческого расстройства»: жаждущие отзерка-
ливания (восхищения), жаждущие встретить идеал
(проекция родительского Имаго в переносе и воз-
вращение могучего объекта опоры в восхитительных
партнерах) и жаждущие alter ego или близнеца (про-
екция архаичного грандиозного Я в переносе и пои-
ски родной души). Промежуточный подтип – ищущие
одобрений. Вполне патологическое НЛР – жаждущие
слияния (а следовательно, контроля над другими
людьми) и самый частый подтип – избегающие кон-
такта (отрицающие свою потребность в других). Во
всех случаях воспроизводится травматичный провал
архаичных объектов опоры Я (родителей), который
приводит к патологии развития раннего инфантиль-
ного Я.
Х. Кохут выдвигает экстравагантные идеи о патоло-
гии нарциссизма и Самости, перевешивающих по зна-
чимости конфликты Эдиповых влечений и Сверх-Я.
«Виновному человеку XIX века» (намек на устарева-
ние важности тезисов З. Фрейда о центральной роли
Эдипова комплекса) у К. Кохута противостоят пробле-
мы смысла у «трагического человека XX века», чье Я
подвергается риску со стороны других людей.
Полярность семиологии Х. Кохута и О. Кернберга
(нормальность или ненормальность нарциссической
регрессии, эмпатия против нейтральности) является
абсолютизацией методологических аспектов [44–46].
О. Кернберг [47] смотрит традиционно психиатриче-
ски, со стороны объектов (матери, аналитика), на Са-
мость (нарциссизм Я) пациента, которая объективи-
руется в зависимые переменные – структуры и черты
(симптомы). Если состоятельность объекта скомпро-
метирована, Самость патологизируется (грандиоз-
ность), ее «объектный голод» проявляется только
в негативе (жадность, зависть) [33]. Х. Кохут [40] же
рискует переопределять нарциссизм полностью с
субъективной точки зрения потребностей пациента
(функциональной саморегуляции Я) и не хочет видеть
интересы другого, если только не в служебной функ-
ции объекта-для-себя.
Г.О. Габбард [48] обогащает клинику НЛР симпто-
мом, ведущим к постоянному психическому исто-
щению: сверхбдительностью, нацеленной на отсле-
живание угроз самооценке (грандиозному Я) или
возможностям ее поднять. Сверхбдительность как
черта личности в последнее десятилетие делает ка-
рьеру в экспериментально-психологических исследо-
ваниях нарциссизма.
Во французском психоанализе Ф. Паш [49], отходя
от принципа поиска минимально возможного воз-
буждения (инерции) у З. Фрейда, постулировал анти-
нарциссизм как иную фундаментальную тенденцию
психики (избавление от нарциссизма в пользу объ-
екта). Позициям З. Фрейда, впрочем, не противоре-
чит то, что «доступ к миру объектов небесплатен»,
то есть психике необходимо отдавать свои нарцис-
сические инвестиции в пользу объекта. Во взгляде
младенца на мать читается «либидинозное жертво-
приношение», так как ребенок испытывает потреб-
ность и/или необходимость отдаться и подчиниться.
«Первичное восхищение» матерью предшествует
первичной идентификации с нею [50]. Нарциссизм
и антинарциссизм пользуются энергией Эроса (вле-
чения к жизни) и Танатоса (влечения к смерти), так
как «инвестиция не может двигаться к одному из
полюсов [объекту или субъекту], не удаляясь от дру-
гого» (жизнеутверждающе любить одного означает
смертоносно ненавидеть другого). Нарциссическая
патология возникает при неудаче разрешения пер-
вичного конфликта между нарциссической автаркией
и объектным миром, когда детский субъект жестоко
страдает от «депрессии неполноценности, до всякой
виновности». Ф. Паш последовательно развивает ин-
туиции З. Фрейда об инстанции Я как источнике вле-
чения к смерти: Я может начать пользоваться влече-
нием к смерти (рвать объектные и другие связи) для
защиты нарциссизма от травм.
Если для З. Фрейда навязчивое повторение сим-
птома свидетельствует о влечении к смерти, то для
Б. Грюнберже [38] это не патологическое, а позитив-
ное возвращение к эмбриональному как к уже пере-
житому: «Человек и рождается, и умирает нарцис-
сически». Нарциссизм становится особой инстанцией
психики (наряду с Я, Сверх-Я и Оно), задача которой –
не разрядка либидо влечений, а, наоборот, поддер-
жание бесконфликтного аффекта «подъема» (élation)
без влечений [39]. Нарциссизм здесь неким образом
оказывается вне влечений, первичным, «уже-здесь»
палеонарциссизмом, эмбриональным нарциссиз-
мом паразита в теле матери, счастливым солипсиз-
мом, ностальгическим раем, манифестирующим себя
как желание вернуться туда, где блаженство, совер-
шенство и беспричинность, кинестетические следы
которых сохранились в памяти. Травма рождения со-
стоит не в разделении с матерью [29], а в вынужден-
ном столкновении с нею (с ее неизбежными упуще-
ниями) после рождения. Задачей матери становится
предоставление ребенку настолько предупредитель-
ной матрицы забот, чтобы воссоздать с ним психиче-
скую монаду почти автоматического (как у эмбриона)
удовлетворения потребностей. С нарциссической па-
тологии Б. Грюнберже таким образом стирает штамп
психопатии [40].
Важнейший вклад в теорию нарциссизма вносит
А. Грин, концептуализируя позитивный и негативный
нарциссизм, жизненный и смертоносный как Янус
[51]. В периоды дестабилизации психики негатив-
ный нарциссизм рождает белые или матовые (blanc)
инвестиции либидо, что выражается в аффекте без-
различия при отсутствии психических представле-
ний даже от восприятий (негативная галлюцинация),
остановке мышления (квазипсихотическая матовость
переживаний) с ощущениями небытия, бесчувствен-
ности и пустоты [52]. Ипостасями негативного нар-
циссизма являются физический (фитнес, спорт, а
также ипохондрия), интеллектуальный (узколобость,
поиск единой истины, Абсолюта с избеганием всякой
неоднозначности и инаковости) и моральный (аске-
тизм) нарциссизм. В отличие от мазохизма мораль-
ный нарциссизм заставляет больного страдать от
стыда из-за пошлости своих потребностей (а не из-за
чувства вины) и обеднять свое окружение (а не му-
читься из-за него).
А. Грин [51] осмысляет нарциссизм в понятиях
влечений и (во избежание теоретико-клинического
коллапса) отвергает идею о нарциссизме как об от-
дельной психической инстанции. Он рассматривает
нарциссизм как импульсы влечений с соответствую-
щими нарциссическими репрезентантами влечений.
Нарциссические тревоги в клинике отношений с ма-
теринским Другим и Тем-же-самым (воображаемым
и искомым близнецом) он объясняет как пробле-
матику одновременно и влечений, и нарциссизма:
первосцены (коитус родителей), разделения роди-
тельской пары, беременности (включенности в тело
матери), рождения (разделения с телом матери), от-
ношения с материнской грудью (отказ, связанный с
неотенией), создания Я (сепарации-индивидуации),
прегенитальных фиксаций (аутоэротизма и распада),
Вопросы охраны психического здоровья • 2025 • Т. 4, № 1 31Качалов П.В.
Эдиповой триангуляция (разделения и объединения
родительской семьи), вхождения в культуру (отличия
от семьи), сублимации (соединения с миром культу-
ры, пусть даже в бунте), подростковости (горя от раз-
деления), выбора объекта любви (соединения с не-
инцестуозным объектом) и снова – первосцены.
Первосцена является особо невыносимым нарцис-
сическим оскорблением: лучше умереть, чем пред-
ставить себе наслаждающуюся без ребенка мать [53].
Слабость фаллических и анальных фиксаций либидо
приводит к оральной регрессии и фантазиям вторже-
ния материнских объектов (груди, голоса, ее вообра-
жаемого фаллоса) внутрь тела младенца. Я (будучи
агентом мышления) находится в центре психической
игры, солидарно с нарциссизмом ради ублажения
оного (и следовательно, Танатоса), вызывает тревогу
(отказываясь от разрядки либидо Эроса и соглашаясь
с потерей объекта).
А. Грин теоретизирует понятие негатива в клинике
НЛР: головокружение есть аффективное пережива-
ние, которому соответствует негативная галлюци-
нация в мире представлений, которая по сути явля-
ется инвестицией дыры, оставленной материнским
объектом, и становится единственной реальностью.
Отсутствующий объект и вплетен, и вплетается в Я,
но при этом он только увеличивает эту дыру. Непере-
носимость горя по материнскому и прочим объектам
связана с тем, что объект и есть основа ткани Я: теряя
объект, нарциссический субъект теряет себя [54, 55].
Жанин Шассге-Смиржель [56] переопределяет НЛР
как болезнь Идеала Я, которая сопровождается квази-
бредовым непризнанием границ полов и поколений.
Если при нормальном развитии Эдипова конфликта
развивается идеализация отца и строительство на ее
основе Идеала Я и Сверх-Я, то в случае нарциссиче-
ской личности мать субъекта по разным причинам
не помогает ему в этой задаче. Инфантильный нар-
циссизм не проецируется вперед и отец не идеали-
зируется. Идеал Я и Я сливаются; всякая филиация
(родство, генеалогическое древо), иерархия и авто-
ритеты отрицаются. Тем не менее нарциссической
личности свойственно глубоко вытесняемое чувство
бессознательной вины за покушение на прерогативы
Отца и инцестуозный заговор с матерью против него.
Автор – единственная после З. Фрейда [5] развивает
тему связи нарциссизма с сексуальными перверсия-
ми, когда происходит регрессия и фиксация либидо
на инфантильной сексуальности, выступающей как
орудие борьбы против мира взрослых (умеющего
рождать детей и создавать реальные вещи). Про-
тив символического Отца и потребности взрослеть
(учиться и трудиться) выдвигается воображаемое
совершенство «вечно блестящего и неотразимого
ребенка», создающего мишурные продукты (эквива-
ленты экскрементов) [57].
П. Бурдье [58] – единственный (видимо, как дет-
ский психиатр) вслед за З. Фрейдом [28] подчеркивал
роль унижения и зависти, связанных с болезнями,
32 физическими недостатками и слабостями в детстве
(иногда преходящими), т.е. со своеобразной кастра-
цией в становлении патологического нарциссизма у
детей. Он проводит «реабилитацию понятия ущер-
ба [причиненного нарциссическому субъекту] и ста-
туса исключения [из общих правил]», который такие
пациенты потом стараются отстаивать в своей жизни.
Классификация
С 1980 г. диагноз нарциссического личностного рас-
стройства (НЛР) фигурирует в классификации Амери-
канской психиатрической Ассоциации DSM-III (шифр
F60.81); критерии заимствуются из работ американ-
ских авторов, главным образом О. Кернберга [32].
Данный диагноз появляется и в МКБ (ICD-9-CM) среди
«других личностных расстройств» (шифр 301.81).
НЛР сосуществует с пограничным расстройством
(шифр МКБ 301.83) и сонмом других, хотя совпаде-
ния критериев выделяемых синдромов очевидны. В
современной модификации DSM-5TM [59] клиниче-
ская картина НЛР включает следующие симптомы:
Постоянная установка грандиозности (в фантази-
ях или поведении), потребность в восхищении при
нехватке эмпатии, начинающиеся в юношеском воз-
расте и наличествующие в разных контекстах, на что
указывают пять (или более) признаков:
1. Обладает грандиозным чувством собственной
важности (например, преувеличивает свои до-
стижения и таланты, ожидает признания превос-
ходства имеющихся достижений).
2. Поглощен фантазиями безграничного успеха,
власти, блеска, красоты или идеальной любви.
3. Считает себя особым и уникальным, которого
могут понять или должен ассоциироваться с дру-
гими особыми или высокостатусными людьми
(или институтами).
4. Требует чрезмерного восхищения.
5. Имеет чувство избранничества (т.е. необоснован-
ные ожидания особенно благоприятного обраще-
ния или автоматического соответствия своим ожи-
даниям).
6. Межличностная эксплуатация (т.е. использова-
ние других для достижения своих целей).
7. Нехватка эмпатии: не желает признавать или
идентифицироваться с чувствами и потребностя-
ми других.
8. Часто завидует другим или считает, что другие
завидуют ему.
9. Обнаруживает наглые, высокомерные установки
или поведение.
С таким описанием оперных злодеев само по-
нятие нарциссизма патологизируется и становится
ругательством, что является очередным примером
злоупотребления психиатрической терминологией.
Использование этих критериев можно встретить в су-
дебно-психиатрическом заключении, но невозможно
представить в виде жалоб пациента. Неудивительно,
что по статистике диагноз НЛР устанавливается чрез-
вычайно редко – от 0 до 6,2% населения [60], чаще
мужчинам (старшим или единственным сыновьям) –
в 50–75% случаев [APA, 2013].
Семиотика DSM-5TM исключает те важные для пси-
хотерапии нарциссические страдания, по поводу ко-
торых обычно обращаются за помощью, поэтому в
альтернативной классификации (со своими шифра-
ми) Американской психоаналитической ассоциации
PDM [61] НЛР (шифр P104) переопределяется как рас-
стройство:
1. Без отчетливой конституционально-биологиче-
ской предрасположенности.
2. С основной озабоченностью: завышенной или
заниженной самооценкой.
3. С основными аффектами: стыда, презрения, за-
висти.
4. С характерной патогенной убежденностью в от-
ношении себя: Я должен быть совершенным,
чтобы чувствовать себя хорошо.
5. С характерной патогенной убежденностью в от-
ношении других: другие наслаждаются богат-
ствами, властью и славой; чем больше я этого
имею, тем лучше я буду себя чувствовать.
6. С главными защитами: идеализацией и обесце-
ниванием.
НЛР встречается в двух субтипах:
1. Наглый/избраннический (шифр P104.1). Ведет
себя с чувством избранности, обесценивает
большинство других людей, бросается в глаза как
тщеславный и манипулятивный или как харизма-
тичный и повелительный.
Соответствует «фаллическому нарциссическому ха-
рактеру» [30], «самозабвенному нарциссисту» [48]
и «явному нарциссисту» [62].
2. Депрессивный/истощаемый (шифр P104.2). Ве-
дет себя заискивающе, ищет, кого бы идеализи-
ровать; легко раним и испытывает хроническую
зависть к другим, воспринимаемым как высоко-
поставленным.
Соответствует «сверхбдительному нарциссисту»
[48], «скрытому нарциссисту» [62] и «застенчивому
нарциссисту» [63].
О. Кернберг, впрочем, отказывается выделять два
субтипа НЛР, считая, что речь идет лишь о разной кли-
нической манифестации симптомов в разных контек-
стах [32, 36]. Нельзя также поручиться, не будет ли
НЛР исключена из DSM-5 вместе с четырьмя другими
личностными расстройствами (избегающим, гистри-
онным/истерическим, зависимым и параноидным)
[64], или же что классификация будет обогащена
«грандиозным» и «ранимым» подтипами этого син-
дрома [65, 66].
Европейские психиатры и психоаналитики сдер-
жанно относятся к новеллам DSM, хотя и согласились
на включение их в МКБ, но в клинической практике
понятия нарциссической или пограничной личности
используются как синонимы для всего спектра лич-
ностных расстройств.
Психотерапия
С введением понятия «нарциссизм» З. Фрейд пе-
ресматривает взгляды на лечение (в противополож-
ность своему прежнему более просветительскому
подходу): «Открытие пациентам их бессознатель-
ного всегда провоцирует у них обострение кон-
фликтов и симптоматическое ухудшение» (т.е.
травмирует нарциссизм) [67].
Вслед за разработкой понятия «нарциссизм»
З. Фрейд открывает перенос, который перенаправ-
ляет либидинозную реинвестицию бессознательных
фантазий и становится актуализацией нарциссиче-
ской аутопластики. «Человек, которому реальность
не приносит… удовлетворения… обращается с…
надеждой к… новому лицу, входящему в его жизнь» и
далее: «Либидо направляется… в сторону [нарцис-
сической] регрессии: реактивирует инфантильное
воображение. Аналитическое лечение следует за
либидо по этому пути: пытается снова сделать
их [инфантильные представления] доступными со-
знанию чтобы… поставить их на службу реально-
сти» [68]. Но нарциссически направленное (интро-
вертированное) либидо сопротивляется, ибо сама
«привлекательность реальности уменьшилась»,
и если «мысли о переносе и удается, опережая все
возможные ассоциации, достигать сознания, то
только потому, что против этой мысли сопротив-
ление [нарциссизм] ничего не имеет» [69]. «Перенос
создает… промежуточное пространство между
болезнью и реальной жизнью» [15], состояние нар-
циссической регрессии, к которым также «следует
отнести непоследовательности, экстравагант-
ности и безумства людские, такие как половые из-
вращения, принятие которых избавляет от многих
вытеснений» [70], в развитии которых в Я «сосуще-
ствовали две позиции: одна, основанная на [бессоз-
нательном] желании [т.е. нарциссическая], и другая,
основанная на реальности» [13].
Вместе с нарциссизмом З. Фрейд разрабатывает
концепции психоаналитической негативности: вяз-
кость либидо, моральный мазохизм, потребность в
наказании, «навязчивое повторение» [8] – всего, что
ведет к неудаче лечения и к бессилию аналитика в
«бесконечном анализе» [71]. При этом эротическое
наслаждение от собственных симптомов, одушевля-
ющее работы З. Фрейда по лечению неврозов, как бы
исчезает из виду. Надеждой становится не осознание
вытесненного (от него пациенту может стать только
хуже), а связывание (нем. Bindung) как «задача выс-
ших слоев психического аппарата связать возбуж-
дение [низших] влечений», причем данный процесс
развивается «не то чтобы в оппозиции к принципу
удовольствия, но независимо от него и отчасти, не
принимая его во внимание» [8].
В практическом плане это означало создание связ-
ного психоаналитического романа с реконструкция-
ми травматичных событий раннего детства [72]. Ак-
Вопросы охраны психического здоровья • 2025 • Т. 4, № 1 33Качалов П.В.
цент переносится с преодоления Эдипова комплекса
на лечение нарциссизма, напуганного сексуальной
реальностью. Такой невнятный и не слишком удач-
ный случай лечения НЛР у нашего соотечественни-
ка стал, однако, отправной точкой для современных
концепций терапии.
Сложно оценивать психоаналитическую технику
у американских авторов (излагаемую либо в общих
чертах, либо в клинических виньетках), что связано с
«нарциссическими» особенностями правовой систе-
мы, в рамках которой они практикуют: узаконенные
«злоупотребления конфиденциальностью в психоа-
нализе и психотерапии» [73], всеамериканское кве-
рулянтство и культ свободных ассоциаций в зале суда
(“The Judge makes the Law” как принцип прецедент-
ного права). Рекомендации французских авторов в
переложении американского адвоката могут дорого
обойтись.
О. Кернберг указывает, что при попытке лечения у
пациентов с НЛР выявляются «обесценивание объек-
та переноса по малейшему поводу, чем [они] обна-
руживают интенсивную агрессивность к объекту…
Реакции разочарования могут отражать конфлик-
ты вокруг агрессии так же, как и либидинозные
стремления. Нарциссический перенос… активирует
прошлые защиты против более глубоких отноше-
ний с родителями» [35].
В классическом для американского психоанализа
духе О. Кернберг рекомендует интерпретацию защит
и полное исследование, интерпретацию и проработ-
ку негативного переноса как единственный способ
снизить зависть пациента и рассосать патологически
грандиозную Самость, подчеркивая защитный аспект
нарциссизма [34, 35, 47]. Автор предостерегает про-
тив нарциссической регрессии и отреагирований
вовне в ходе лечения как угрозы терапевтическому
альянсу и разуму терапевта. В качестве средства от
этих опасностей он советует обращаться к позитив-
ным либидинозным аспектам опыта у пациента,
«фокусируясь на существующих остатках способ-
ностей любить и инвестировать объекты, на реа-
листичной оценке усилий аналитика, не сосредота-
чиваясь исключительно на латентно негативном
переносе, что может быть неверно истолковано
пациентом как убежденность психоаналитика в
том, что он [пациент] “совсем плохой”» [33]. О. Кер-
нберг советует не терять из виду анализ Эдиповой
проблематики (как важный второй этап лечения),
которая постепенно становится центральной (как в
классическом лечении неврозов). В отличие от Х. Ко-
хута он не меняет стандартную технику толкования
сновидений и рассматривает эмпатию лишь как ин-
струмент, а не замену интерпретациям и проработке.
Х. Кохут пишет о важности развития нарциссиче-
ского переноса: несостоявшегося в детстве положи-
тельного «отзеркаливания» и удовлетворения иде-
ализирующих потребностей в «объекте-для-себя»,
т.е. подтверждения грандиозности пациента, его
34 идеализаций, поиска близнеца в переносе, а также
поддержания преувеличенного чувства собственно-
го достоинства. Он мягко интерпретирует, что гран-
диозность и потребность в идеализации были ког-
да-то адекватны детскому возрасту. «Нарциссическая
ярость» в переносе истолковывается как понятная
реакция на неизбежные неудачи эмпатии аналитика,
как ярость, которая когда-то зародилась у пациента
на своих родителей. Только если нарциссические по-
требности пациента «эмпатически приняты, [равно]
интерпретированы и проработаны с оптимальной
фрустрацией аналитиком (который неизбежно
терпит неудачу в своей эмпатии), процесс консоли-
дации и созревания Самости может стать реаль-
ностью, а формирование психологической струк-
туры – начаться заново» [40–42, 74]. Оптимальная
фрустрация ведет к принятию ограничений, реали-
стичной самооценке и «мутативной интернализа-
ции новых объектов-для-себя и Идеала Я» [т.е. ана-
литика] [75].
В технике терапии по Х. Кохуту «поражает упор
на репарационные функции психоаналитика (квази-
родителя) и подчеркивание роли эмпатии в ущерб
интерпретациям. Проблематичны также: 1) пере-
оценка личности аналитика; 2) ошибочный мате-
риал, исходящий из субъективности аналитика, а
не из материала пациента; 3) сдвиг ответствен-
ности за препятствия в терапии с внутрипсихиче-
ских сопротивлений пациента на противоперенос
аналитика; 4) отрицание границ эмпатического по
происхождению знания; 5) расщепление агрессии и
ее разрядки в полностью эмпатической атмосфере
вне расписания сеансов. В снах интерпретируется
манифестное содержание. Негативный перенос
интерпретируется как противопереносный блок.
Реконструкции носят линейный характер с абсо-
лютным параллелизмом между переносными тол-
кованиями и детским опытом, не принимая во вни-
мание бессознательные искажения памяти» [76].
Во французской школе вклад Б. Грюнберже имеет
достоинство интеграции невротической (Эдиповой)
и нарциссической моделей терапии З. Фрейда [77].
Развивая взгляды М. Бувé [78], Б. Грюнберже постули-
рует, что вместо источника непреодолимых сопротив-
лений нарциссическая регрессия пациента становит-
ся энергетическим фактором и «мотором лечения»
[38, 79]. При всей неортодоксальности взглядов на от-
ношения между влечениями и нарциссизмом схема
лечения по Б. Грюнберже стала классикой во фран-
цузском психоанализе. В начале анализа нарциссизм
должен быть усилен за счет Я; затем, когда появится
невроз переноса, ситуация станет обратной. Поверх-
ностное затрагивание Эдиповой тематики в дебюте
терапии является лишь подготовительным этапом к
встрече с прегенитальными (преимущественно нар-
циссическими) проблемами в середине анализа,
которую венчает глубокая проработка Эдипова ком-
плекса в конце лечения. При этом, если содержание
материала в начале анализа более или менее Эди-
пово, то способ его подачи всегда нарциссически-ре-
грессивный, о чем говорит преамбивалентная аф-
фективная атмосфера начала лечения. Речь идет об
обстановке «эйфории, опьянения, подъема (élation)»,
не соответствующей реальным объектным отноше-
ниям в прошлом. Здесь возможны невероятные,
хотя и врéменные улучшения состояния, связанные
с нарциссической регрессией, в чем и состоит секрет
методов краткой психотерапии. Эдиповы истолкова-
ния на начальном этапе терапии возможны, но лишь
с учетом того, что Эдиповы конструкции (и аналити-
ка, и анализанта) служат лишь защите Я пациента от
нарциссических ран: легче принять мысль о внешних
помехах и запретах, нежели о собственной инфан-
тильной несостоятельности.
На втором этапе лечения, в анализе собственно
нарциссической патологии, аналитик должен чув-
ствовать и вести себя как материнский преобъект в
новой «монаде» (мать–дитя), что технически озна-
чает прежде всего ренарциссизацию молчанием:
«Молчание аналитика не приносит никакого вре-
да». Б. Грюнберже предлагает фокусироваться на
нарциссически-оральных элементах материала и ле-
чить аффективными ренарциссизациями: уважением
к нарциссизму пациента, отсутствием иронии в речи
аналитика и «преждевременных» конфликтуализа-
ций, работая только над приращением самооценки
пациента и его нарциссическим принятием себя, со-
действуя желанию больного любить аналитика и быть
им любимым, поддерживая иллюзии бесконфликт-
ного и безобъектного существования без напрягаю-
щих психику желаний. Автор рекомендует отказ от
истолкования анального материала без обращения
к сознательному Я, без классического анализа защит.
При этом Я рассматривается как виновник негативной
терапевтической реакции (еще З. Фрейд указывал на
роль Я в мазохистском поддержании страдания, бес-
сознательной виновности и как источника влечения к
смерти – Танатоса) [79].
Важнейший вклад в разработку лечения НЛР внес
А. Грин, который указал, что при попытке психоте-
рапии следует ожидать, что психическая матовость
в речи пациента «взрывает время» интерпретации,
стирая в психике аналитика психические представле-
ния и даже аффекты: например, жалобы «голова пу-
ста и не могу думать» как навязчивое повторение в
переносе провоцируют разрядку в психике аналити-
ка: «обрывков памяти, расчлененных в безумном…
опьянении пациента, рискуя вызвать [у аналитика]
злость и безразличие». Инстанция Я (и у пациента, и
у аналитика) заставляет себя исчезать перед избыт-
ком влечения. Постепенно матовая белизна психи-
ческих переживаний обнаруживает черноту садизма
[55, 80].
А. Грин дает свежие метафоры внутреннего мира
пациента с НЛР, который бессознательно обвиняет
все объекты в своих травмах и незаметно для себя
всегда переходит от роли истца к ролям судьи и па-
лача. Субъект не просто постоянно портит свои от-
ношения с другими людьми (в том числе с аналити-
ком), но он «ревакцинируется», мобилизуя защиты
от постоянно провоцируемого на агрессию объек-
та, воспринимаемого как «инфекционный агент».
А. Грин указывает также, что нарциссическая травма
парадоксально является одновременно и предметом
стыда, и объектом тайной гордыни. Автор указы-
вает, что излечиваться такие пациенты не хотят, так
как излечение угрожает переходом от навязчиво-
го повторения травмы в гарантированном (пусть и
уродливом) совладании с каждой новой попыткой,
переходом в мир сомнительных удовольствий безо
всяких гарантий от желаний и капризов других объ-
ектов. В лучшем случае пациент готов почувствовать
себя «немножко лучше». Чувствовать себя «гораздо
лучше» – опасно, ибо означает измену и самому себе
(прежнему) и своим недолюбленным и недоненави-
денным объектам той бесконечной обвинительной
речи, которая прорывается у него на анализе [55].
Пациент с НЛР пользуется ситуацией, чтобы проиг-
норировать роль объекта (отнекивание от важности
отношений, в частности – с аналитиком), поскольку
аналитик в переносе является матерью (не будучи
ею на самом деле). Никакое сведение счетов не мо-
жет уладить тяжбу между помертвевшим Я пациен-
та и навечно недостающим материнским объектом.
«Если страдание в психике длилось слишком долго,
то впредь в расчет принимается только негатив-
ный аспект отношений с объектами» [81]. В пере-
носе «вмешательство [аналитика] будет проигно-
рировано, отвергнуто отчасти из мести, отчасти
ради безнадежного [само-] утверждения этого
[субъекта, который] … одержим желанием призна-
ния того, что с ним сделали» [55]. Месть находит
выход в разнообразных агированиях против аналити-
ка и других объектов, что сопровождается циркуляр-
ным нарциссическим аффектом обиды: беспомощ-
ность → гнев → ненависть → месть → вина → снова
беспомощность, неизбежно возвращающая пациен-
та к исходному пункту.
Пациент с НЛР либидинозно инвестирует терапию,
но к аналитику испытывает тайную неприязнь: «Оная
[неприязнь] оправдывается рационализациями
типа: «Я знаю, что перенос – это обманка, и что с
Вами в реальности и во имя ее [реальности] ничего
нельзя, так чего ради [испытывать к Вам чувства]?»
«Эта позиция сопровождается идеализацией об-
раза аналитика, который хотят и сохранить… и
соблазнить… богатством [психических] представ-
лений, и… даром к самоистолкованию, который…
оказывает… мало влияния на жизнь пациента… в
аффективной сфере» [82].
А. Грин указывает на внутреннюю противоречи-
вость лечебной ренарциссизации. Рамки анализа
(лежа на кушетке, абстиненция от всяческих удов-
летворений и прочее) симулируют нарциссическое
Вопросы охраны психического здоровья • 2025 • Т. 4, № 1 35Качалов П.В.
состояние (преимущественно сон), а нарциссическая
регрессия имитирует доконфликтные отношения
зависимости от матери. «Препятствием к анализу
[в такой регрессии становится] труднодоступность
материала объектных отношений, помимо нар-
циссической зависимости от матери, то бишь и от
аналитика». «Доброта… [аналитика] является наи-
менее вызывающим вину вариантом [техники]», и
аналитик рискует впасть с пациентом в садомазохист-
ские отношения малого размаха. Такая доброта пред-
ставляет собой «техническую ошибку… как если…
отвечать на бредовую симптоматику в плане ее
манифестных проявлений». Смиренное молчание
есть наиболее «безвредный» прием анализа, но при
этом «несет опасность повторения отношений с
[депрессивной] матерью». Если не объявлять паци-
ента излечившимся нарциссической регрессией, то с
такой бесконфликтной зависимостью «аналитик ри-
скует увязнуть в бесконечном анализе». В лечении
пациентов с моральным нарциссизмом особенно
наивно использовать перенос «здесь и сейчас», т.е.
истолковывать отсутствующие у пациента желания
и связывать их с личностью аналитика. «Пока слова
аналитика продолжают выражать его [перенос]
в понятиях объектных [отношений], они находят
лишь слабый отклик в этом материале [психики],
покрытом нарциссическим панцирем» [82].
Аналитик должен позволить себя «использовать
себя как объект» [81], как материнский объект, но
при этом отказываясь от претензий на всемогуще-
ство. Следует подавать постоянные признаки слуша-
ния, инфравербально показывать свое присутствие в
нарциссической ночи: «как колотушка обходчика и
сигналы караульных» и «зóрю бить». Важна «упер-
тость» аналитика в «первичной идентификации»
со своим пациентом, необходимо пребывание в его
конфликтах всегда на его стороне [52].
Анализируя перенос у нарциссических пациентов,
А. Грин указывает, что «упущения среды [матери и
других значимых объектов… чего и ждет пациент]
должны повториться в анализе… На это нацелен
перенос… этого ожидают бессознательно… от
объекта [аналитика]. Конечно [под огнем провока-
ций и нападок у аналитика], возникает вопрос: [по-
втор] упущений реальных или проективных? На это
не нужно пытаться ответить, или, скорее, не нуж-
но отвечать, потому что признание аналитиком
своих ошибок, своих недостатков… не принесет
[пациенту] никакого облегчения. Единственно, что
важно для [нарциссического] субъекта, – продол-
жать свой [судебный] процесс [над объектами]».
«Весь секрет аналитика в этом и состоит: позво-
лить [пациенту] себя разрушать без сопротивле-
ния – насколько он это сможет или… настолько,
чтобы сделать операцию разрушения интересной
[пациенту]». Для выхода из аффективного тупика по-
иска повторения травмы аналитик «предлагает себя
анализанту как объект, принимающий и случай-
36 ность… , и [сопряженный] риск… терпеть неудачи…
колебаться …ошибаться, а в итоге преуспеть…
спасти [пациента] от искомой [им же] катастро-
фы, [спасти его] способность думать» [55].
Объектом терапии становятся психические связи,
возникающие в материале анализа, как промежуточ-
ные объекты, в равной степени не принадлежащие
ни аналитику, ни пациенту, но общие для обоих. Для
выведения субъекта из аффекта обиды А. Грин пред-
лагает «аналитику быть объектом всегда… заин-
тересованно внимающим… и свидетельствующим
о своей жизненности… ассоциативными связями…
Ибо способность анализанта переносить разоча-
рование будет зависеть от степени, в которой он
почувствует себя нарциссически инвестированным
аналитиком… Устанавливать связи, предостав-
ляемые предсознательным… без шунтирования…
бессознательных фантазий не значит быть ин-
трузивным. А если пациент и заявит о таком ощу-
щении [интрузивности], то… показать ему, что это
ощущение играет роль защиты от удовольствия
[от психической связи с аналитиком], переживаемо-
го, как пугающее» [53].
А. Грин первым осмеливается анализировать сам
нарциссизм и при этом настаивает именно на правде
как на средстве лечения. «[Если] аналитик решится
произнести ключевые слова: стыд, гордыня, честь,
бесчестие, мания величия и смирение паче гордо-
сти, он сможет… избавить субъекта от… [нар-
циссического] бремени» [82] Предвосхищая упреки
в «жесткости, даже жестокости» такого лечения,
он пишет: «Худшая фрустрация, которую может
испытать пациент в ходе анализа, это – остаться
непонятым [78]. Как бы сурово ни было истолкова-
ние, как бы жестока ни была правда, которую при-
дется услышать, эта последняя менее жестока,
чем то ярмо, пленником которого ощущает себя
пациент» [82].
Анализ нарциссизма, обрекающего лечение на не-
гативную терапевтическую реакцию (даже если эта
реакция состоит не в уходе с терапии, а в «психоа-
налитическом госпитализме»), заключается в том,
чтобы сказать обо всем, что сопротивляется Эдипо-
вым желаниям и вообще сексуальности [79].
«Дискурс правды против техники репарации»
позволяет выйти из идеализации и преследования,
т. е. из нарциссических объектных отношений. Про-
работка и диалектизация этих преследований-идеа-
лизаций, упреков Я к объекту и объекта к Я позволя-
ют восстановить объектные и амбивалентные связи
с Эдиповыми объектами, прежде всего «с матерью.
Тут-то и обнаружатся упреки Я к объекту и упреки
объекта к Я. Поскольку обращение [субъекта] к нар-
циссической самодостаточности объясняется… не-
достаточностью [первичного] объекта» [82].
Противоречия в лечебной тактике у А. Грина и
О. Кернберга (в пределе –рационалистическая и
скептическая атака на нарциссизм), с одной стороны,
и у Б. Грюнберже и Х. Кохута (в пределе – романтиче-
ская и эмпатическая ренарциссизация), с другой сто-
роны, по существу относительны. Эти противоречия
могут объясняться разностью подходов к лечению
двух разных подтипов НЛР – «толстокожих» (пара-
ноидных, гипоманиакальных, буйных пограничных и
антисоциальных) и «тонкокожих» (гистрионных/исте-
рических, хрупких пограничных и шизоидных). Такие
подходы могут рассматриваться также как взаимодо-
полняющие на разных этапах лечебного процесса у
одного пациента [44]. В любом случае НЛР остается
несомненным показанием к психодинамической
психотерапии [83].
Заключение
Нарциссизм, его симптоматология и лечение вы-
зывают интерес не только у психоаналитиков и пси-
хиатров. Уже с середины 1960-х годов наблюдается
настоящая вспышка интереса к нарциссизму, когда
данный термин начинает широко использоваться во
всех науках о человеке – от педагогики до политоло-
гии, что, вероятно, связано с эволюцией общества по-
сле краха прогрессистских идеологий, молодежных
бунтов и разрыва межпоколенческих связей, особен-
но связей отец-сын («форклюзия Имени-Отца» [21]).
В современном обществе возросла нарциссическая
«зависимость [граждан социального государства]
от поддержки и тепла, предоставляемых другими
[людьми] в сочетании со страхом этой зависимо-
сти; ощущение внутренней пустоты [потеря рели-
гиозной веры и смысла жизни], безграничный пода-
вленный гнев [политкорректность, инклюзивность,
феминизм, культ меньшинств]… ложное самосозна-
ние [модных идеологий], расчетливая соблазни-
тельность [общества потребления]… сильный страх
перед старостью и смертью, искаженное чувство
времени [иллюзии вечной молодости и здоровья и]
Сведения об авторе
культ знаменитостей [зависть и чувство неполно-
ценности]» [84]. Педагоги уже всерьез обсуждают,
не является ли современный молодой человек пре-
имущественно «нарциссическим [а не Эдиповым] по
типу социализации» [85].
Судя по количеству публикаций, кушетки анали-
тиков истерлись от пациентов с НЛР. Такой диагноз
психиатры и не только охотно ставят всуе близким и
дальним, хотя медицинская статистика этого не отра-
жает, но это улавливает популярная культура (см. бес-
численные ролики о нарциссической патологии в ин-
тернете, где «нарциссизм» стал новым синонимом
понятий «злодей», «закоренелый грешник» или «де-
генерат»). Признаком действительного нарастания
нарциссизма в поколениях может служить тот факт,
что если в 1950-х годах при проведении теста MMPI
только 12% подростков согласились с утверждени-
ем «Я – важная личность», то в конце 1980-х с ним
согласились уже 80% [86]. Культура всегда влияет на
установки родителей в воспитании своих детей, на
этиологические и патогенетические факторы НЛР, и
есть все основания считать (по размаху социальных
сетей в интернете), что нарциссический культ соб-
ственной личности в современной культуре не явля-
ется доброкачественным феноменом.
Данный русскоязычный обзор стал первым по теме
нарциссизма и написан с целью помочь отечествен-
ным специалистам выработать позицию по концеп-
циям нарциссизма и НЛР, а также для облегчения
понимания молодыми психоаналитиками зарубеж-
ных источников при планировании исследований и в
профессиональной сфере. Автор ограничился основ-
ными источниками за сто лет, истекших с введения
понятия нарциссизма З. Фрейдом [7]. Обзор написан
практикующим психоаналитиком и по технике тера-
пии отражает личные позиции автора.
Качалов Павел Валерьевич – кандидат медицинских наук, DEA клинической психологии (Париж-5), член
IPA и SPP, старший научный сотрудник Учебно-методического отдела ФГБУ «Национальный медицинский
исследовательский центр психиатрии и наркологии им. В.П. Сербского» Минздрава России, Москва, Россия
Индексы: РИНЦ SPIN-код: 3893-3077; Scopus Author ID: 48861366000
E-mail: p_katchalov@icloud.com
Информация о конфликте интересов и источнике финансирования
Автор заявил об отсутствии конфликта интересов. Научная работа инициативная, не финансируемая.
Литература
1. Ovidius Naso P. (A.D. 8) Narcissus // Metamorphoseon.
Liber III. V. 340–510.
2. Ellis H. Auto-Eroticism: A Psychological Study // Alienist and
Neurologist. 1898. Vol. 19. P. 260–299.
3. Näcke P. Kritisches zum Kapitel der normalen und patholo-
gischen Sexualität // Archiv für Psychiatrie. Berlin. 1899. Bd. 32.
S. 356–386.
4. Freud S. Eine Kindeserinnerung des Leonardo da Vinci //
Gesamtausgabe. Gießen: Psychosozial-Verlag, 2018. Bd. 12.
S. 65–128.
5. Freud S. Drei Abhandlungen zur Sexualtheorie // Gesam-
tausgabe. Gießen: Psychosozial-Verlag, 2018. Bd. 10. S. 13–95.
6. Freud S. Über Psychoanalyse // Gesamtausgabe. Gießen:
Psychosozial-Verlag, 2018. Bd. 12. S. 15–59.
Вопросы охраны психического здоровья • 2025 • Т. 4, № 1 37Качалов П.В.
7. Freud S. Zur Einführung des Narzißmus // Gesamtausgabe.
Gießen: Psychosozial-Verlag, 2020. Bd. 14. S. 47–73.
8. Freud S. Jenseits des Lustprinzips // Gesamtausgabe.
Gießen: Psychosozial-Verlag, 2020. Bd. 16. S. 395–447.
9. Freud S. Über Triebumsetzungen, insbesondere Anale-
rotik // Gesamtausgabe. Gießen: Psychosozial-Verlag, 2020.
Bd. 16. S. 35–41.
10. Freud S. Formulierungen über die zwei Prinzipien des psy-
chischen Geschehens // Gesamtausgabe. Gießen: Psychoso-
zial-Verlag, 2018. Bd. 12. S. 175–182.
11. Freud S. Triebe und Triebschickale // Gesamtausgabe.
Gießen: Psychosozial-Verlag, 2020. Bd. 14. S. 231–251.
12. Freud S. Die Disposition zur Zwangsneurose // Gesamtaus-
gabe. Gießen: Psychosozial-Verlag, 2018. Bd. 13. S. 207–217.
13. Freud S. Fetischismus // Gesamtausgabe. Gießen: Psycho-
sozial-Verlag, 2021. Bd. 18. S. 511–516.
14. Freud S. Trauer und Melancholie // Gesamtausgabe.
Gießen: Psychosozial-Verlag, 2020. Bd. 16. S. 59–76.
15. Freud S. Erinnern, Wiederholen und Durcharbeiten //
Gesamtausgabe. Gießen: Psychosozial-Verlag, 2020. Bd. 14.
S. 145–153.
16. Zepf S. Narzißmus, Trieb und die Produktion von Subjektiv-
ität. Berlin: Springer, 1985. 127 s.
17. Neau F. Histoire et psychopathologique. Narcissisme et
perversion // Traité de psychopathologie d’adulte: narcissisme
et dépression. Paris: Dunod, 2009. P. 7–115.
18. Klein M. Envy and Gratitude // Collected Works. London:
Karnac Books, 2017. Vol. 3. P. 176–235.
19. Balint M. Primary Narcissism and Primary Love // Psycho-
anal. Quarterly. 1960. Vol. 29, N 1. P. 6–43.
20. Fairbairn R. Endopsychic Structure Considered in Terms of
Object-Relationships // Psychoanalytic Studies of the Personal-
ity. London-New York. 1994. P. 82–136.
21. Lacan J. D’une question préliminaire à tout traitement
possible de la psychose // Écrits. Paris: Éditions du Seuil, 1966.
P. 531–583.
22. Winnicott D. Mirror Role of Mother and Family in Child
Development // Collected Works. New York: Oxford University
Press, 2017. Vol. 8. P. 211–218.
23. Adler A. Psychischer Hermaphroditismus im Leben und in
der Neurose // Persönlichkeit und neurotische Entwicklung.
Frühe Schriften (1904–1912). Studienausgabe. Bd.1. Göttin-
gen: Vandenhoeck & Ruprecht, 2007. S. 102–113.
24. Rank O. Ein Beitrag zum Narzißmus // Jahrbuch für Psy-
choanalytische und Psychopathologische Forschungen. 1911.
Bd. 3. S. 401–426.
25. Jones E. The God Complex // Essays in Applied Psychoanal-
ysis. Vol. II: Essays in Folklore, Anthropology, and Religion. Lon-
don: Hogarth Press Ltd, 1951. P. 244–265.
26. Wälder R. The Psychoses: Their Mechanisms and Accessi-
bility to Influence // International Journal of Psycho-Analysis.
1925. Vol. 6. P. 259–281.
27. Freud S. Über libidinöse Typen // Gesamtausgabe. Gießen:
Psychosozial-Verlag, 2021. Bd. 19. S. 189–192.
28. Freud S. Einige Charaktertypen aus der psychoanalytischen
Arbeit // Gesamtausgabe. Gießen: Psychosozial-Verlag, 2020.
Bd. 14. S. 336–360.
29. Rank O. Das Trauma der Geburt und seine Bedeutung
für die Psychoanalyse // Gesamtausgabe. Gießen: Psychoso-
zial-Verlag, 1998. 207 s.
30. Reich W. Charakteranalyse, Technik und Grundlagen. Köln:
Kiepenheuer & Witsch, 2006, 660 s.
38 31. Horney K. The Concept of narcissism // New Ways in Psy-
choanalysis. London. 2013. P. 88–100.
32. Kernberg O.F. Borderline Conditions and Pathological Nar-
cissism. New York: Jason Aronson, 1975. 343 p.
33. Kernberg O.F. Object Relations Theory and Clinical Psycho-
analysis. New York: Jason Aronson, 1976. 275 p.
34. Kernberg O.F. Technical Aspects of the Psychoanalytic
Treatment of Narcissistic Personalities // Severe Personality
Disorders, Psychotherapeutic Strategies. New Haven: Yale Uni-
versity Press, 1984. P. 197–209.
35. Kernberg O.F. An Overview of the Treatment of Severe
Narcissistic Pathology // Treatment of Severe Personality Disor-
ders. Washington: American Psychiatric Association Publishing,
2018. P. 154–179.
36. Kernberg O.F. The Inseparable Nature of Love and Aggres-
sion: Clinical and Theoretical Perspectives. Washington: Ameri-
can Psychiatric Association Publishing, 2012. 400 p.
37. Kohut H. Forms and Transformations of Narcissism // The
Search for the Self: Selected Writings. London. 2011. Vol. 1.
P. 427–460.
38. Grunberger B. Préliminaires à une étude topique du narcis-
sisme // Le narcissisme. Essais de psychanalyse. Paris: Payot,
1993. P. 115–169.
39. Grunberger B. Considérations sur le clivage entre le narcis-
sisme et la maturation pulsionnelle // Le narcissisme. Essais de
psychanalyse. Paris: Payot, 1993. P. 197–223.
40. Kohut H. The Restoration of the Self. Chicago. 2009. 312 p.
41. Kohut H. The Psychoanalytic Treatment of Narcissistic Per-
sonality Disorders: Outline of a Systematic Approach // The
Search for the Self: Selected Writings. London. 2011. Vol. 1.
P. 477–509.
42. Kohut H. The Analysis of the Self: A Systematic Approach
to the Treatment of Narcissistic Personality Disorders. Chicago.
2009. 328 p.
43. Kohut H. Thoughts on Narcissism and Narcissistic Rage //
The Search for the Self: Selected Writings. London. 2011. Vol. 2.
P. 615–658.
44. Akhtar S. Narcissistic Personality Disorder // Broken Struc-
tures: Severe Personality Disorders and Their Treatment.
Northwale: Jason Aronson, 1992. P. 45–78.
45. Wahl H. Narzißmus? Von Freuds Narzissmustheorie zur
Selbstpsychologie. Stuttgart: Kohlhammer, 1983. 204 s.
46. Wahl H. Narzißmus, Narzisstische Persönlichkeit // Hand-
buch psychoanalytischer Grundbegriffe. Stuttgart: Kohlham-
mer, 2014. S. 600–607.
47. Kernberg O.F. Factors in the Psychoanalytical Treatment of
Narcissistic Personalities // Journal of the American Psychoana-
lytic Association. 1970. Vol. 18. P. 51–85.
48. Gabbard G.O. Two Subtypes of Narcissistic Personality Dis-
order // Bull. Menninger Clinic. 1989. Vol. 53, No. 6. P. 527–532.
49. Pasch F. L’Anti-narcissisme // A partir de Freud. Paris: Payot,
1969. P. 227–242.
50. Lacan J. Stade du miroir comme formateur de la fonction
du Je telle qu’elle nous est révélée dans l’expérience psychana-
lytique // Écrits. Paris: Éditions du Seuil, 1966. P. 93–100.
51. Green A. L’Angoisse et le narcissisme // Revue française de
psychanalyse.1979. Vol. 43, No. 1. P. 43–87.
52. Donnet J.-L., Green A. Pour introduire la psychose blanche //
L’Enfant de Ça. Paris: Les Éditions de Minuit, 1973. P. 223–316.
53. Green A. La Mère morte // Narcissisme de Vie, Narcissisme
de Mort. Paris: Les Éditions de Minuit, 1983. P. 222–253.
54. Green A. La Folie privée : psychanalyse des cas-limites.
Paris: Gallimard, 1990. 410 p.
55. Green A. L’objet et la pulsion. De la liaison et de l’autre // Le
Temps éclaté. Paris: Les Éditions de Minuit, 2000. P. 119–155.
56. Chasseguet-Smirgel J. La Maladie de l’idéalité. Essai psycha-
nalytique sur l’Ideal du Moi. Paris: L’Harmattan, 1999. 221 p.
57. Chasseguet-Smirgel J. Éthique et esthétique de la perver-
sion. Seyssel: Champ Vallon, 1984. 315 p.
58. Bourdier P. Handicap physique, préjudice, exception //
Nouvelle Revue de psychanalyse. Paris: Gallimard, 1976.
Vol. 13. P. 265–279.
59. American Psychiatric Association. Narcissistic Personality
Disorder // Diagnostic and Statistical Manual (DSM) of Mental
Disorders, 5TM. Washington. 2013. P. 669–672.
60. Pulay A.J., Goldstein R.B., Grant B.F. Sociodemographic
Correlates of DSM-IV Narcissistic Personality Disorder // The
Handbook of Narcissism and Narcissistic Personality Disorder.
Hoboken: Wiley & Sons, 2011. P. 167–180.
61. Alliance of Psychoanalytic Organizations. Narcissistic Per-
sonality Disorder // PDM Task Force. Psychodynamic Diagnostic
Manual (PDM). Silver Spring. 2006. P. 38–40.
62. Akhtar S. Narcissistic Personality Disorder // Psychiatric
Clinics of North America. 1989. Vol. 12. P. 505–529.
63. Cooper A., Ronningstam E. American Psychiatric Press Re-
view of Psychiatry. Washington: American Psychiatric Press,
1992. Vol. 2. P. 80–97.
64. South S.C., Eaton N.R., Krueger R.F. Narcissism in Official
Psychiatric Classification Systems // The Handbook of Narcis-
sism and Narcissistic Personality Disorder. Hoboken: Wiley &
Sons, 2011. P. 22–30.
65. Campbell W.K., Miller J.D. Narcissism and Narcissistic Per-
sonality Disorder // The Handbook of Narcissism and Narcissis-
tic Personality Disorder. Hoboken: Wiley & Sons, 2011. P. 485–
488.
66. Pincus A.L., Roche M.J. Narcissistic Grandiosity and Nar-
cissistic Vulnerability // The Handbook of Narcissism and Nar-
cissistic Personality Disorder. Hoboken: Wiley & Sons, 2011.
P. 31–40.
67. Freud S. Über “wildeˮ Psychoanalyse // Gesamtausgabe.
Gießen: Psychosozial-Verlag, 2018. Bd. 12. S. 275–281.
68. Freud S. Zur Dynamik der Übertragung // Gesamtausgabe.
Gießen: Psychosozial-Verlag, 2018. Bd. 12. S. 347–356.
69. Freud S. Der Realitätsverlust bei Neurose und Psychose //
Gesamtausgabe. Gießen: Psychosozial-Verlag, 2021. Bd. 18.
S. 49–53.
70. Freud S. Neurose und Psychose // Gesamtausgabe. Gießen:
Psychosozial-Verlag, 2021. Bd.18. S. 21–24.
71. Freud S. Die endliche und unendliche Analyse // Gesam-
tausgabe. Gießen: Psychosozial-Verlag, 2021. Bd. 20. S. 145–
180.
72. Freud S. Aus der Geschichte einer infantilen Neurose //
Gesamtausgabe. Gießen: Psychosozial-Verlag, 2020. Bd. 16.
S. 113–214.
73. Bollas C., Sundelson D. The New Informants: The Betrayal
of Confidentiality in Psychoanalysis and Psychotherapy. North-
wale: Jason Aronson, 1995. 215 p.
74. Kohut H., Wolf E. The Disorders of the Self and Their Treat-
ment: An Outline // The Search for the Self: Selected Writings.
Chicago. 2011. Vol. 3. P. 359–385.
75. Kohut H. How does Analysis Cure? Chicago-London. 2013.
227 p.
76. Akhtar S. Kohut versus Kernberg // Inner Torment: Living
Between Conflict and Fragmentation. Northwale: Jason Aron-
son, 1999. P. 131–164.
77. Качалов П.В. Эдип и Нарцисс: противоречия и взаимо-
действия психоаналитических моделей в терапии // Соци-
альная психиатрия. М.: ГНЦ ССП им. В.П. Сербского, 2004.
Вып. 1. С. 111–121.
78. Bouvet M. La Cure type // La Cure psychanalytique clas-
sique. Paris: Presses Universitaires de France, 2007. P. 5–119.
79. Grunberger B. Essai sur la situation analytique et le pro-
cessus de guérison (la dynamique) // Le narcissisme. Essais de
psychanalyse. Paris: Payot, 1993. P. 53–113.
80. Качалов П.В. Современная теория психоаналитической
техники: курация пограничных расстройств // Психоанали-
тический вестник. 2010. Вып. 21, № 2. С. 9–22.
81. Winnicott D. The Fear of Breakdown // Collected Works.
New York: Oxford University Press, 2017. Vol. 6. P. 523–531.
82. Green A. Le narcissisme moral // Narcissisme de vie, narcis-
sisme de mort. Paris: Les Éditions de Minuit, 1983. P. 177–207.
83. Diamond D., Yeomans F., Levy K. Psychodynamic Psycho-
therapy for Narcissistic Personality Disorder // The Handbook
of Narcissism and Narcissistic Personality Disorder. Hoboken:
Wiley & Sons, 2011. P. 423–444.
84. Lasch C. The Culture of Narcissism: American Life in an Age of
Diminishing Expectations. London: W.W. Norton & Co 1979, 304 p.
85. Ziehe T. Pubertät und Narzißmus. Sind Jugendliche entpoli-
tisiert? Frankfurt/M. 1975. 270 s.
86. Newsom C.R., Archer R.P., Trumbetta S., Gottesman I.I.
Changes in Adolescent Response Patterns on the MMPI/MMPI
Across Four Decades // Journal of Personality Assessment,
2003. Vol. 81. P. 74–84.
ISSUES IN PSYCHOANALYSIS
Review
P.V. Katchalov
Narcissism and Narcissistic Personality
in Psychoanalysis and Psychiatry
V. Serbsky National Medical Research Centre for Psychiatry and Narcology, Moscow, Russia
Вопросы охраны психического здоровья • 2025 • Т. 4, № 1 39Качалов П.В.
Abstract The article presents an extensive review of psychoanalytical and psychiatric literature
from S. Freud up to nowadays on narcissism, narcissistic personality disorder and its
psychoanalytical treatment. Issues of different meanings of narcissism such as drive destinies,
personality traits, psychological mechanisms of regression and fixation are discussed.
Current issues of DSM-IV and PDM on narcissistic personality and possible grandiose/entitled
as well as depressive/depleted subtypes have been revealed. Variations in therapeutical
methods between A. Green’s and O. Kernberg’s rationalistic/skeptical approaches as well as
B. Grunberg’s and H. Kohut’s romantic/empathetic attitudes have been considered.
narcissism; narcissistic personality disorder; psychoanalysis; psychoanalytical technique
Key words About the Author
Katchalov Pavel Valerievich – PhD in Medicine, DEA in Clinical Psychology (Paris-V), IPA and SPP Member, Senior
Researcher, the Academic Department, V. Serbsky National Medical Research Centre for Psychiatry and Narcology,
Moscow, Russia
Indices: RSCI SPIN-code: 3893-3077; Scopus Author ID: 48861366000
E-mail: p_katchalov@icloud.com
40 Вопросы охраны психического здоровья • 2025 • Т. 4, № 1